П`ятниця, 29.03.2024, 02:24
Сергей Боровиков
Приветствую Вас Гість | RSS
Меню сайта
Категории каталога
Кацапский колодец [1]
Пути Господни неисповедимы… [1]
Гуральня [1]
«Интернационал» [1]
Главная » Статьи » Книга "Гайсинские легенды" » «Интернационал»

«Интернационал»

Отцу Семёну Фомичу посвящаю…

 

Вместо пролога

Умер у отца любимый сын. Не выдержав горя, вскоре умер и отец. И стали они на том свете встречаться по утрам у одного и того же места – у колодца. Но однажды свежей водички им не удалось попить, так как родник высох. И спросил сын отца:

- Отчего в нашем колодце родник иссяк?

Призадумавшись, отец с грустью ответил:

- От того, очевидно, что там, в том мире, где мы еще недавно жили, умер последний человек, который о нас помнил. 

 

 

 Из легенды.

 

Ноябрь 1941 года выдался в Гайсине теплым. После жаркого «бабьего лета» прошли дожди, и по утрам собская долина и окрестные хвойные леса окутывались мягким густым туманом. На малолюдном воскресном базаре можно было встретить несколько бабушек из Кисляка и Марьяновки, продающих горки опят и даже маслят.

Несмотря на грозный приказ оккупационных властей, запрещающий передвигаться за чертой города поодиночке, страстная любительница собирать грибы тетка Ганя, знавшая вокруг каждый овражек и лесочек, прихватив плетенную из ивняка кошелку, крадучись огородами, со страхом пошла к Белендиевскому Яру. Она хорошо помнила, как еще месяц тому оккупанты сгоняли сюда сотни тысяч людей не только из Гайсина, но и из сел и хуторов района. Почти ежедневно у этого сырого оврага строчили пулеметы…

Преодолевая дрожь в коленках, тетка Ганя все же решилась перебежать кисляцкий шлях, а там уже и до первого хвойного леска, где обычно она до войны собирала маслята, рукой было подать. Но когда женщина, едва успев перекреститься на злосчастный овраг, хотела сделать первый шаг на дорогу, вдруг, сначала услышала чьи-то голоса, а потом и увидела, как со стороны города шли два полицая с винтовками и гестаповец в черной одежде. На расстоянии двух метров впереди себя они вели босоногого светло-русого мужчину. В голове испуганной Гани мелькнула мысль: когда-то она уже видела его, и даже, кажется, он был во дворе ее дома…

Подойдя к оврагу, вооруженный конвой поставил несчастного на бугорке возле старой липы. Рядом с деревом возвышался холм из свежей осенней земли вперемешку с остатками одежды и обуви. В тревожной тиши туманного ноябрьского утра невероятно громко клацнули затворы полицейских винтовок. Прежде чем дать команду на открытие огня, офицер достал из портсигара сигарету и закурил. Презрительно глядя на пускающего кольца дыма эсесовца, мужчина… запел:

- Это есть наш последний

И решительный бой,

С Интернационалом

Воспрянет род людской!..

Значения слов офицер не понимал, но об их смысле, очевидно, догадывался: светло-русый, изможденный пытками в жандармерии мужчина до последнего своего вдоха, до которого ему осталось всего несколько секунд жизни, не покорится, не сдастся, не попросит пощады, ибо против направленного в лицо оружия в его глазах, а значит, и в сердце – нет страха…

Бросив в овраг недокуренную сигарету, гестаповец оттолкнул полицаев, расстегнул кобуру, выхватил из нее вороненный кольт и самолично выстрелил бесстрашному славянину в высокий лоб. От одиночного, но громкого пистолетного выстрела больно ёкнула старая липа. Мужчина в исподнем  секунду постоял, а затем глухо упал на черную осеннюю землю. Из пробитой пулей еще пульсирующей вены вытекала кровь. Она красной ниточкой стала медленно стекать по его широкому лбу…

Набежавший овражный сквознячок колыхнул неопавший с дерева листочек, на кончике которого дрожала осенняя капелька воды. Не выдержав собственной тяжести или дуновенья ветерка, прозрачная капля беззвучно сорвалась и упала на лицо убитого. Смешавшись с кровяной ниточкой и дойдя до его незакрытых глаз, она стала похожей на слезу, которая непрошено слетает у человека, рыдающего от отчаяния, неожиданного горя или собственного бессилия…

От всего увиденного и пережитого тетка Ганя еще долгое время не могла прийти в себя. Впервые увидев, как на ее глазах убивали человека, она неделями не выходила из дома, ибо боялась, что ее могут узнать. Ведь когда офицер выстрелил из пистолета, она мимовольно громко ойкнула, а один из полицаев в эту секунду повернул голову в сторону куста, за которым она пряталась. А может, иногда думала, что кто-то из соседей заметил ее, когда, не видя от страха света белого, стремглав неслась картофельным огородом к тыну своего старенького дома, что ветхим гнездом примостился над обрывистым собским берегом.

И лишь месяц-другой спустя, случайно увидев на базаре свою подругу-землячку из Гунчи Шуру, с которой в молодые годы после гражданской войны были в служанках у известного гайсинского врача Скупника, отвела ее за какой-то ларёк и, опасливо оглядываясь, рассказала всю ту печальную историю, приключившуюся с ней, Ганей, в ноябре 41-го года возле Белендиевского Яра.

Стараясь утешить зарыдавшую женщину, тетка Ганя на прощанье сказала горе-подруге:

- А в колодце-то том, что вырыл он возле моей калитки, вода до сих пор чистая. Такой вкусной воды, говорят люди, на всем Вареничном кутку нет.

Трижды перекрестившись и обняв на прощанье подругу-вдовицу, тихо добавила:

- Пухом земля и Царствие Небесное мужу твоему покойному – Сеньке-кацапу!..

 

 

Вместо эпилога

«Боровиков Семен Хомич, 1905 р. н., росіянин. З VIII.1941 по XI.1941 перебував у партизанському загоні ім. Леніна. Розстріляний німецькими окупантами 17.XI.1941 р. в Белендіївському урочищі біля міста Гайсин Вінницької області».

«Книга Пам’яті України», 2 т.

Видавництво «Наука», Київ, 1994 р.

 

 

Категория: «Интернационал» | Добавил: serbor1 (20.04.2015)
Просмотров: 498 | Рейтинг: 0.0/0 |
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]
Форма входа
Поиск
Друзья сайта
Статистика

Онлайн всього: 1
Гостей: 1
Користувачів: 0
Copyright Roman Pek © 2024Безкоштовний конструктор сайтів - uCoz